Зритель на горизонте
Газета / Антон Долин

В летние месяцы кино традиционно погружается в спячку - громких премьер становится значительно меньше, потенциальные хиты переносятся на осень. Особенно это заметно на примере российского кинематографа, в последнее время болеющего гигантоманией. Последний отечественный блокбастер - "Статский советник" - вышел на экран в конце апреля; следующий - "Девятая рота" Федора Бондарчука - появится лишь в конце сентября. Лето оказалось отдано на откуп не столь грандиозным проектам - артхаусу, андерграунду, комедиям, мелодрамам, то есть всему тому, что еще совсем недавно и формировало облик нашего кинематографа. Облик, который нас вроде бы решительно не удовлетворял. Самое интересное, что только сейчас, в мертвый, избавленный от блокбастеров летний сезон у нас появилась возможность понять, что современное российское кино постепенно приходит в себя.

От комплексов к эйфории

Год назад отечественный кинематограф, как показалось многим, пробудился от долгой спячки и заявил о своем существовании. Дело даже не в невиданных для постперестроечного кино кассовых сборах - "Ночной дозор" стал лекарством от страшного комплекса неполноценности, в последние пятнадцать лет поразившего российского кино. Комплекс этот, видимо, был вызван причинами более глубокими, чем кризис кинематографа в эпоху перестройки. Собственно, особого кризиса на самом деле не было: среди сотен запредельных фильмов о доблестных бандитах и прочих серьезных мужчинах с кастетами попадалось довольно значительное количество если не шедевров, то уж во всяком случае вполне качественных фильмов. "Царская охота", "Мусульманин", "Такси-блюз" - сейчас эти картины были бы более чем востребованы; тогда их мало кто заметил. Разумеется, в то время не было ни кинотеатров, ни развитого проката; однако ж не только в этом дело. Отечественный зритель был слишком перекормлен советским кинематографом. В любом, даже самом невинном российском фильме он видел пугающие отблески былой эстетики, от которой ему хотелось как можно быстрее избавиться. В результате в конце 90-х мы обнаружили себя в совершенном вакууме. Никто не преобразовывал нашу жизнь в движущиеся картинки, никто не говорил с экрана на нашем языке; нас окружали безвидная тьма и хаос, где мелькали лишь тени каких-то весьма далеких от нас шварценеггеров. Недаром одним из немногих популярных в то время российских фильмов была "Страна глухих"; мы и впрямь ощущали себя какими-то глухонемыми демонами, которые все понимают, но сказать ничего не могут. Это не могло не вызвать к жизни глубокий, разъедающий душу комплекс неполноценности.

И в результате, как это часто и бывает, комплекс этот привел к натуральной мании величии. После "Ночного дозора" мы стали на полном серьезе строить наш собственный маленький Голливуд. Пик блокбастеростроительной эйфории пришелся на начало зимы этого года, когда в прокат один за одним стали выходить дорогие, по заокеанским лекалам сделанные боевики; рецепт успеха вроде как наконец нашелся, пришла пора снимать сливки. Вскоре, впрочем, стало понятно, что схема действует не то чтобы слишком успешно. Лишь "Турецкий гамбит" (кассовые сборы - около 19 млн долларов) оправдал ожидания продюсеров. Тот же "Статский советник" и "Бой с тенью" собрали семь с небольшим миллионов - если при этом к многомиллионному бюджету добавить немалые расходы на рекламу, реальная прибыль оказывается, мягко говоря, не очень велика. "Побег" и "Личный номер" в лучшем случае едва окупились. Случай с "Личным номером" особенно показателен; продюсерская компания Top Line столь многого ожидала от своего бессмысленного, хоть и крепко сбитого боевика про выродков-олигархов и доблестные спецслужбы, что немедленно, не дожидаясь результатов проката, затеяла новый, еще более пафосный проект - триллер про каких-то гонщиков, с десятимиллионным, как предполагалось, бюджетом и с Николаем Фоменко и Жаном Рено в главных ролях. Так как "Личный номер" прибыли не принес, дело закончилось катастрофой: было отснято всего несколько сотен метров пленки, после чего деньги кончились, проект заморозился, а компания занялась съемкой рекламы - как и до начала нынешнего кинобума.

Параллельный Петросян

Собственно, ничего странного в такой ситуации нет - имеющиеся на нынешний момент отечественные блокбастеры в массе своей странным образом сочетают пафос с абсолютной профнепригодностью. Уже сейчас какой-нибудь "Статский советник" вспоминается как страшный сон - оператор явно вышел покурить, забыв выключить камеру, актеры бессмысленно перетаптываются на месте. Неудивительно, что в такой ситуации на первый план стали выходить экспериментальные фильмы, от которых мало кто ожидал коммерческого успеха. Если хорошие кассовые сборы от "Жмурок" были предсказуемы (все-таки Алексей Балабанов - режиссер вполне народный), то успех "Ночного продавца" Валерия Рожнова (вышел на экран в конце января) оказался неожиданностью. Черная комедия, буквально за три копейки снятая никому не известным режиссером-дебютантом, приобрела даже некоторым образом культовый статус. Дешевизна производства здесь вполне органично сочетается с минималистичным сценарием: дело происходит в маленьком ночном супермаркете, где неожиданно завелся труп маньяка, от которого никак не может избавиться главный герой, скромный юноша-продавец, в перерывах между расчленением ненужного тела пытающийся готовиться к институтским экзаменам. Более всего фильм напоминает, конечно, разросшуюся вгиковскую короткометражку - операторская работа наивна, ракурсы однообразны, актеры переигрывают; дилетантство, впрочем, не всегда порок, порой оно обеспечивает необходимую свежесть взгляда на кинопроцесс. Во всяком случае "Ночной продавец" оказался первым успешным российским фильмом в жанре черной комедии.

Одна из самых громких летних премьер, фильм "Пыль" Сергея Лобана, - неожиданно плодотворная попытка перенести андерграундное, параллельное кино на большой экран. У фильма очень интересный бюджет - три тысячи долларов; в ролях снимались друзья и знакомые немногочисленных членов съемочной труппы (в их числе Петр Мамонов). По сути это некий капустник, только на удивление осмысленный. Главный герой - чрезвычайно аутичный полнотелый юноша Алексей, практически лишенный не только дара речи, но и дара сознания: днем он на заводе игрушек собирает разноцветные пластмассовые пистолеты, вечерами клеит модельки самолетов и вместе с бабушкой тупо глядит в телевизор, где без передыху пляшет жизнерадостный Петросян. Жизнь течет безмозглой идиллией, которую прерывает секретный медицинский эксперимент, за который Алексею обещано десять тысяч рублей. В темной комнатке под воздействием какого-то таинственного излучения Алексей видит в зеркале преображенного самого себя - стройного, атлетичного и самоуверенного. Пистолеты и самолетики больше не радуют Алексея - теперь он пытается слиться с мелькнувшим перед ним образом, обрести свое настоящее тело и настоящую душу. Алексей - жалкий, отчаявшийся и беспомощный - бродит по Москве, попадает в дурацкие переделки, пытается наконец наладить коммуникацию с внешним миром. "У тебя в голове как будто громадный камень, - говорит ему веселая девушка-психолог. - Выкинь его!" Камень не выкидывается, достичь прекрасной самотождественности не удается; можно лишь окончательно раствориться в волшебном излучении, в предсмертной иллюзии добиться гармонии с самим собой. "Пыль", участвовавшая в Московском кинофестивале в конкурсе "Перспективы" и получившая там приз жюри ФИПРЕССИ, - хороший пример того, как надо правильно осваивать бюджет: от трех тысяч долларов здесь куда больше пользы, чем в "Статском советнике" - от всех его миллионов.

Фестивальные космонавты

В основном конкурсе того же ММКФ победил еще один российский фильм, никоим образом не связанный с господствующей тенденцией снимать пафосное жанровое кино, - "Космос как предчувствие" Алексея Учителя. С одной стороны, он вполне вписывается в прошлогоднюю моду на ретро ("Водитель для Веры", "Папа"), с другой - 50-е годы для Учителя оказались условной рамкой, в которую он засунул вполне артхаусное повествование. В некоем северном портовом городке повар по прозвищу Конек (Евгений Миронов) знакомится с непонятным человеком - немногословным, харизматичным и совершенно загадочным высотником-монтажником Германом. Откуда он взялся в этом городке, зачем плавает в ледяном океане, где научился боксировать, как чемпион мира, - неизвестно; зритель довольно быстро понимает, что Герман всего-навсего хочет сбежать на Запад, однако наивный Конек проникается ощущением, что Герман - очень важная для государства, оттого и засекреченная личность. Судя по отчетливым намекам самого Германа, будущий космонавт. Изысканно снятый, с прекрасными актерскими работами фильм заканчивается, как это обычно и бывает у Учителя, очень невнятно - что, впрочем, не вполне портит общее, цельное ощущение от фильма.

Интересно, что победитель прошлогоднего ММКФ, один из лучших отечественных фильмов последних лет - "Свои" Дмитрия Месхиева, жесткий психологический триллер по жанру, - в прокате заработал сущие копейки. Между тем довольно-таки бессюжетный "Космос как предчувствие" уже сейчас, за три недели проката, собрал 700 тыс. долларов, что для нашего некоммерческого кино является весьма неплохим результатом.

Вообще странная история: деньги вкладывают в блокбастеры, а развивается, причем весьма агрессивно, у нас фестивальное кино. В конкурсной программе ближайшего Венецианского фестиваля будет показан "Гарпастум" Алексея Германа-младшего. В Роттердаме недавно один из первых призов получила картина Ильи Хржановского "Четыре", которая в скором времени выйдет в российский прокат. С фильмом этим связан громкий скандал - снимался он в основном на деньги Госкино, которое, увидев конечный продукт, захотело картину или основательно переделать, или положить на полку. Фильм, снятый по сценарию Владимира Сорокина, конечно, производит шокирующее впечатление - впрочем, вовсе не оттого, что в нем присутствует специфическая сорокинская фактура. Никаких физиологических ужасов здесь нет; Хржановский воспринял Сорокина как своеобразного отечественного Кафку, живописца страшного сюрреализма российской действительности. "Четыре" - это беспросветно тоскливые индустриальные пейзажи, грандиозные помойки под низким серым небом, бессмысленные диалоги полупьяных попутчиков в поезде, малопристойные, матерящиеся, хлещущие самогон деревенские старухи. Пейзаж родины у Хржановского состоит из набора абсурдных, нефункциональных деталей: бесконечных рядов ничего не ограждающей колючей проволоки, ржавых, никому не интересных табличек "Проход воспрещен". Механизм отечества распадается на никак не взаимодействующие детали. Смотреть "Четыре" из-за его сгущенной мрачности практически невыносимо; и все же это куда более зрелое высказывание, чем гебефренически-оптимистичные "Личный номер" или "Бой с тенью", где на злодеев буквально с небес всегда готов свалиться главный носитель справедливости - победоносный спецназ.

Дидактический мейнстрим

Летний пейзаж отечественного кинематографа оказался на удивление разнообразным. Буквально только что его изрядно оживило самое что ни на есть мейнстримное кино, об отсутствии которого у нас не говорил только ленивый. В прокат только что вышли "Дура" Максима Коростышевского и "Попса" Елены Николаевой. Если "Дура" - в общем-то, довольно стандартная (разве что неистово, в лучших традициях "Ночного дозора", рекламируемая) мелодрама, в меру трогательная и не в меру нелепая, то "Попса" - фильм весьма неожиданный. Описывается в нем один день из жизни провинциальной наивной девушки, приехавшей покорять московский шоу-бизнес. Пожилая, матерая продюсерша проводит ее по всем кругам московского ада - наркотики, промискуитет, взаимное предательство; какое-то всеобщее экзистенциальное отчаяние просвечивает сквозь тотальный глянец. Фильм изрядно портит чрезмерная дидактичность - мол, вот как идут по рукам чистые и непорочные души в этом жестоком и несправедливо устроенном мире; однако по крайней мере невыносимую выморочность, свойственную в последнее время нашему массовому кино, Елена Николаева успешно преодолевает.

А российские блокбастеры, безусловно, никуда не делись - нас еще ждет как минимум несколько громких премьер. Пусть даже сроки выхода на экран многомиллионных "Ночного дозора-2" и "Волкодава" с какой-то тревожной последовательностью постоянно отодвигаются. Пусть даже некоторые широко разрекламированные проекты навсегда, кажется, канули в небытие - как, например, "Зеркальный лабиринт" по Сергею Лукьяненко с Рутгером Хауэром и Кристофером Ли, который Михаил Хлебородов должен был, по идее, начать снимать еще в январе. Однако, похоже, эпоха активного блокбастеростроения подходит к концу. Когда она закончится окончательно, никто даже не огорчится - вполне может статься, что к тому времени у нас будет вполне развитая киноиндустрия, не очень пафосная, не требующая многомиллионных вложений, зато качественная и уверенно окупающаяся. Блокбастеры пригодились нам исключительно с психотерапевтической целью - они помогли преодолеть застарелый комплекс неполноценности, хотя сами и оказались на поверку сплошной фикцией - затратной и, судя по всему, неприбыльной.